"Прощай Рэй" или классик для сына

Помню, на занятии по анализу художественного текста одна моя студентка назвала Рея Брэдбери своим любимым автором и сказала, что он еще жив. Я про себя очень удивился. Брэдбери был кем-то из классиков, а классикам положено быть мертвыми. Но вот поток времени унес и его, давно живущего классика, писавшего о вымышленных мирах так, словно сам побывал в каждом из них.

И начинается проверка, как долго будут помнить его после смерти, за какие качества станут ценить его прозу с простыми и в то же время будоражащими фантазию названиями: «О скитаньях вечных и земле», «Были они смуглые и золотоглазые», «Уснувший в Армагедонне». Он исследовал окружающую его жизнь и жизнь, которая казалась ему вполне вероятной за пределами Земли, с большой тщательностью и любовью.

Любовь для него было важным словом. Когда его в одном из интервью спросили, что для него значит любовь, он ответил: «Она существует во множестве форм. Во-первых, может быть любовь к идее! К идее столь великой, что вы стремитесь поведать ее другим людям. Я знакомлю их с ветром, с запахом зари, со звуком листьев... И когда люди летней новью бегают босиком по траве, они вспоминают обо мне говоря: «Эх, как бы это понравилось Брэдбери!» Я передал им свою любовь к жизни... Вы начинаете с малого, а будите в людях самые возвышенные чувства».

Меня восторгает фантазия и способность помнить детально свое детство в «Вине из одуванчиков». И не только помнить, но превращать мир обычного лета в волшебный неповторимый мир грез, в которые хочется вернуться каждому повзрослевшему ребенку. Меня поражают откровения Брэдбери в «451 по Фаренгейту». Люди уже проходили в своей истории книжные аутодафе, но книги отбирались по особым критериям. Брэдбери пишет о времени, когда пожарные будут жечь любые книги, потому что книги заставляют человека думать непривычным для себя образом, а это может быть вредно с государственной точки зрения.

Когда главный герой Монтэг понимает, что мир без книг скучен и обессмыслен, он ищет книгочеев. «Мне нужно поговорить, а слушать меня некому. Я не могу говорить со стенами (покрытыми телевизионными панелями), они кричат на меня. Я не могу говорить с женой, она слушает только стены. Я хочу, чтобы кто-то выслушал меня...» И оказывается, что слушать и слышать его может лишь тот человек, который под страхом смерти продолжает любить книги. «Книги, — говорит этот человек (Фабер), — только одно из вместилищ, где мы храним то, что боимся забыть. В них нет никакой тайны, никакого волшебства. Волшебство лишь в том, как они сшивают лоскутки вселенной в единое целое».

Это сущая правда, несмотря на то, что вроде бы книги говорят о разном, они на деле сшивают жизнь невидимыми нитями, потому что для написания книги на время надо забыть о случайном и вспомнить об общем. «Сотри случайные черты и ты увидишь — мир прекрасен!» Мир Брэдбери прекрасен, даже тогда, когда он трагичен.

Своему сыну я бы сперва прочитал «Марсианские хроники», а потом постепенно «Были они смуглые и золотоглазые», «Вино из одуванчиков», «Смерть и дева» и так до конца сборника рассказов. И, конечно, мой любимый рассказ у Брэдбери — «Калейдоскоп». Обязательно. В конце концов, откуда мы знаем, что такое падающие звезды?! Может быть, это чья-то пролетевшая ярким метеором жизнь

> Игорь Аленин
 
 
 
 
 
писАл папаша
 
 
Девочка и смерть
Так и придет бедность...
7 элементов системы образования 21 века